Форум
Пт Сен 17, 2021 3:59 pm автор 
Карты Таро как живые существа.
Викторианская наука, воодушевленная своей победой над супернатурализмом, вполне справедливо объявила Неизмеримое «за рамками дозволенного». Это верно практически, и это было необходимо стратегически для {развития наступления науки. Но, ограничив свой диапазон, наука затормозила самое себя. Она обнажила свой фланг для опаснейших атак со стороны; Философии. Затем, особенно в сфере математической физики, свои же генералы; науки и предали ее догматизм. В сущности, Наука сегодня гораздо более загадочна, чем самые туманные спекуляции Лейбница, Спинозы и Гегеля;) современное определение Материи очень близко к определению Духа, данному такими мистиками, как Рюйсбрук[55], Бёме и Молинос[56]. Идея Вселенной в уме современного математика странным образом напоминает восторги Вильяма Блейка.
Но мистики совершенно напрасно в своем благочестии полагали, что их мистерии слишком священны для анализа В них стоило бы привнести идею Меры. Именно это и сделали маги и каббалисты. Сложность заключалась в том, что единицы измерения были чересчур гибкими, чтобы не сказать -умозрительными. Их определения были столь же циркулярными[57], но не более трудноуловимыми, чем определения современных физиков. Методы магов и каббалистов были эмпирическими, хотя они и боролись за их аккуратность, насколько позволяло отсутствие точных мер и стандартного научного аппарата
– ведь никакой истинно научной теории еще не было сформулировано.
Но успехов было много. Все зависело от индивидуального мастерства. Не лучше ли в болезни довериться прирожденному врачу, чем лабораторным экспертам из Бэттл-Крик[58]?
Одно из величайших различий между древней и современной химией заключается в идее алхимиков о том, что любое вещество в своем естественном состоянии является, так или иначе, живым. В наше время упор делается на измеримость. Можно пойти в музей и увидеть ряды стеклянных шаров и колб со всеми веществами, из которых состоит человеческое тело. Но эту коллекцию трудно назвать человеком. И она совершено не объясняет различия между Лордом Томнодди[59] и Биллом Сайксом[60]. Химики девятнадцатого столетия немало потрудились над анализом опиума и выделением его алкалоидов – так ребенок разбирает часы, чтобы посмотреть, почему они тикают. Они достигли успеха, но результаты были не очень-то благотворными. Морфин обладает гораздо более сильным и быстрым гипнотическим воздействием, чем опиум, но это очень опасный наркотик, от которого можно и умереть. Эффект морфина видоизменяется под влиянием других двадцати с лишним алкалоидов опиума. Опьяняющее воздействие алкоголя тоже зависит то того, употребляете вы его в коллекционном вине или в синтетическом джине. Еще более удивительный пример дает нам Венесуэла, где пешие гонцы жуют листья коки, покрывают сто миль в день, а затем отсыпаются. У них не бывает плохих реакций на коку и не возникает привыкания. Кокаин же – совсем другое дело. Адепты Таро сказали бы в этом случае просто: «Мы живые, и растения тоже живые, поэтому мы можем быть друзьями. Убивая растение, ты навлекаешь на себя неприятности».
Все это мы пишем для того, чтобы похвалить тех, кто систематически создавал Таро и пользуется им, их методы общения с Природой, их экспериментирование без желания сделать все побыстрее. Они склонны неделями и месяцами выдерживать алхимическую смесь под лучами солнца или луны, полагая, что быстрое кипячение все испортит. Они говорят: процессы Природы медленны, будем же подражать им! Для таких взглядов были достаточные основания. К таким заключениям приводит опыт. Считайте это введением в самый важный для понимания Таро тезис. Каждая карта – это, в каком-то смысле, живое существо, и она состоит со своими соседями в отношениях, которые можно назвать дипломатическими. Ученик Таро должен из этих живых камней построить свой живой Храм.
Книга Тота. Алистер Кроули.
Викторианская наука, воодушевленная своей победой над супернатурализмом, вполне справедливо объявила Неизмеримое «за рамками дозволенного». Это верно практически, и это было необходимо стратегически для {развития наступления науки. Но, ограничив свой диапазон, наука затормозила самое себя. Она обнажила свой фланг для опаснейших атак со стороны; Философии. Затем, особенно в сфере математической физики, свои же генералы; науки и предали ее догматизм. В сущности, Наука сегодня гораздо более загадочна, чем самые туманные спекуляции Лейбница, Спинозы и Гегеля;) современное определение Материи очень близко к определению Духа, данному такими мистиками, как Рюйсбрук[55], Бёме и Молинос[56]. Идея Вселенной в уме современного математика странным образом напоминает восторги Вильяма Блейка.
Но мистики совершенно напрасно в своем благочестии полагали, что их мистерии слишком священны для анализа В них стоило бы привнести идею Меры. Именно это и сделали маги и каббалисты. Сложность заключалась в том, что единицы измерения были чересчур гибкими, чтобы не сказать -умозрительными. Их определения были столь же циркулярными[57], но не более трудноуловимыми, чем определения современных физиков. Методы магов и каббалистов были эмпирическими, хотя они и боролись за их аккуратность, насколько позволяло отсутствие точных мер и стандартного научного аппарата
– ведь никакой истинно научной теории еще не было сформулировано.
Но успехов было много. Все зависело от индивидуального мастерства. Не лучше ли в болезни довериться прирожденному врачу, чем лабораторным экспертам из Бэттл-Крик[58]?
Одно из величайших различий между древней и современной химией заключается в идее алхимиков о том, что любое вещество в своем естественном состоянии является, так или иначе, живым. В наше время упор делается на измеримость. Можно пойти в музей и увидеть ряды стеклянных шаров и колб со всеми веществами, из которых состоит человеческое тело. Но эту коллекцию трудно назвать человеком. И она совершено не объясняет различия между Лордом Томнодди[59] и Биллом Сайксом[60]. Химики девятнадцатого столетия немало потрудились над анализом опиума и выделением его алкалоидов – так ребенок разбирает часы, чтобы посмотреть, почему они тикают. Они достигли успеха, но результаты были не очень-то благотворными. Морфин обладает гораздо более сильным и быстрым гипнотическим воздействием, чем опиум, но это очень опасный наркотик, от которого можно и умереть. Эффект морфина видоизменяется под влиянием других двадцати с лишним алкалоидов опиума. Опьяняющее воздействие алкоголя тоже зависит то того, употребляете вы его в коллекционном вине или в синтетическом джине. Еще более удивительный пример дает нам Венесуэла, где пешие гонцы жуют листья коки, покрывают сто миль в день, а затем отсыпаются. У них не бывает плохих реакций на коку и не возникает привыкания. Кокаин же – совсем другое дело. Адепты Таро сказали бы в этом случае просто: «Мы живые, и растения тоже живые, поэтому мы можем быть друзьями. Убивая растение, ты навлекаешь на себя неприятности».
Все это мы пишем для того, чтобы похвалить тех, кто систематически создавал Таро и пользуется им, их методы общения с Природой, их экспериментирование без желания сделать все побыстрее. Они склонны неделями и месяцами выдерживать алхимическую смесь под лучами солнца или луны, полагая, что быстрое кипячение все испортит. Они говорят: процессы Природы медленны, будем же подражать им! Для таких взглядов были достаточные основания. К таким заключениям приводит опыт. Считайте это введением в самый важный для понимания Таро тезис. Каждая карта – это, в каком-то смысле, живое существо, и она состоит со своими соседями в отношениях, которые можно назвать дипломатическими. Ученик Таро должен из этих живых камней построить свой живой Храм.
Книга Тота. Алистер Кроули.
